Неизданный отрывок из записок неизвестного
В 1815 году в Вене собрался цвет европейской образованности, дипломатических дарований, всего того, что блистало в тогдашнем обществе. Но вот — Конгресс окончился.
Роялисты-эмигранты намеревались уже окончательно водвориться в своих замках, русские воины — вернуться к покинутым очагам, а несколько недовольных поляков — искать приюта своей любви к свободе в Кракове под сомнительной тройственной эгидой независимости, уготованной для них князем Меттернихом, князем Гарденбергом и графом Нессельроде.
Как это бывает к концу шумного бала, от общества, в своё время столь многолюдного, остался теперь небольшой кружок лиц, которые, всё не утратив вкуса к развлечениям и очарованные прелестью австрийских дам, ещё не торопились домой и откладывали свой отъезд.
Это весёлое общество, к которому принадлежал и я, собиралось два раза в неделю у вдовствующей княгини Шварценберг в нескольких милях от города за местечком Гитцинг. Истинная светскость хозяйки дома, ещё более выигрывавшая от её милой приветливости и тонкого остроумия, делала чрезвычайно приятным пребывание у неё в гостях.
Роялисты-эмигранты намеревались уже окончательно водвориться в своих замках, русские воины — вернуться к покинутым очагам, а несколько недовольных поляков — искать приюта своей любви к свободе в Кракове под сомнительной тройственной эгидой независимости, уготованной для них князем Меттернихом, князем Гарденбергом и графом Нессельроде.
Как это бывает к концу шумного бала, от общества, в своё время столь многолюдного, остался теперь небольшой кружок лиц, которые, всё не утратив вкуса к развлечениям и очарованные прелестью австрийских дам, ещё не торопились домой и откладывали свой отъезд.
Это весёлое общество, к которому принадлежал и я, собиралось два раза в неделю у вдовствующей княгини Шварценберг в нескольких милях от города за местечком Гитцинг. Истинная светскость хозяйки дома, ещё более выигрывавшая от её милой приветливости и тонкого остроумия, делала чрезвычайно приятным пребывание у неё в гостях.